Наша Таня громко плачет,
Уронила в речку мячик,
Громче Танечка заплачь
Уплывает чёртов мяч.

Слёзы льют из глаз дождём,
Ну в общем мяч тут и не причём.
Утром у Татьяны в школе
Голова болела,что-ли,
И они с подружкой Ирой
Выпили немного пива.

После пятого бокала
Директриса их застала,
Таня чё-то разозлилась,
И по скольку находилась
В состояние поддатом,
То её послала матом.
Директриса завилась,
В общем драка началась.

Ну и как это по пьяне
Поломали нос Татьяне,
Да суть не в том, что глаз подбит,
Сердце у неё болит,
Таню без предупрежденья
Парень бросил в воскресенье.

Ну как же не повесится
На четвёртом месяце?
Всё бы было нечего,
Если б знала от кого.

И вдобавок шла домой,
Мяч несла перед собой.
Мало было неудач,
Уронила в речку мяч.
Таня смотрит с берега,
Таню бьёт истерика.





.

.

для тих хто шпрехаэ японською мовою: ИСТОЧНИК

(увеличение по тыку)

Японские школьницы на этой фотографии одеты в сейлор-фуку. Эта форма давно стала одним из символов Страны восходящего солнца. У нас этот вид школьной формы девочек называется матроска, так как она похожа на форму матросов, особенно воротничком а-ля гюйс. Это очень распространенный в Японии вид школьной формы для девушек средних и старших классов, иногда даже младших.
Сейлор-фуку прежде всего включает блузку с треугольным воротничком с полосочками, как гюйс в форме матросов. Под ним часто завязан бант (галстук, шелковый платок), обычно они выглядят очень мило и преимущественно плиссированная юбка, хотя и не обязательно. Наиболее распространёнными цветами для формы являются тёмно-синий, белый, серый, светло-зелёный и чёрный. Обувь, носки и другие аксессуары иногда тоже являются частью формы. Носки обычно тёмно-синие, белые или черные. Туфли - коричневые или чёрные. Рукава блузки в зависимости от времени года варьируются, есть зимняя и летняя форма, оба комплекта в государственных школах выдаются ученикам бесплатно.

Считается, что сейлор-фуку была создана на основе формы британского Королевского флота. Родина морского стиля - Великобритания, а королева Виктория способствовала его популярности, одев в 1846 году своего сына, будущего короля Эдуард VII, в костюм моряка. Этот морской костюм сложился в Ост-Индской компании в начале 17 века, затем его приняли флоты Франции, России, Нидерландов, Норвегии, Дании в качестве официальной одежды.
С легкой руки королевы Виктории этот стиль часто находил отражение в женской и мужской моде во второй половине XIX - начале XX века. Морской стиль стал обязательным атрибутом детской одежды представителей высшего общества Великобритании и Штатов, позже распространился по всей Европе, достигнув России и Японии. Но у нас к власти пришли большевики и все пошло прахом, в Японии же матросский костюмчик прижился.

Фандом:Axis Powers Hetalia
В ролях: ЮАР, Оленька, массовка.
Обоснуй: N.K.V.D.Наибольшее количество в мире памятников РЕАЛЬНО СУЩЕСТВОВАШЕМУ ЧЕЛОВЕКУ это памятник украинскому поэту Т.Г. Шевченко
Художник: MahonskyНатурально, в ЮАР стоит тоже стоит памятник Шевченко. Ну, должен стоять, если верить этому. Ленин в мавзолее трижды перевернулся, я так считаю.

Во первых полностью фраза звучала: "Русские идут. Русские идут. Они уже кругом. Я видел русских солдат!

28 марта 1949 в связи с психическим кризисом Форрестол был снят с должности и пять дней спустя помещён в национальный военно-морской медицинский центр.

Последние минуты своей жизни Форрестол провел в одиночестве; о его самоубийстве узнали только после того как было обнаружено тело. В своей последней записи, которую многие считают де-факто предсмертной запиской, он лишь процитировал стих из "Аякса" Софокла:
" Fair Salamis, the billows’ roar,
Wander around thee yet,
And sailors gaze upon thy shore
Firm in the Ocean set.
Thy son is in a foreign clime
Where Ida feeds her countless flocks,
Far from thy dear, remembered rocks,
Worn by the waste of time–
Comfortless, nameless, hopeless save
In the dark prospect of the yawning grave....
Woe to the mother in her close of day,
Woe to her desolate heart and temples gray,
When she shall hear
Her loved one’s story whispered in her ear!
“Woe, woe!’ will be the cry–
No quiet murmur like the tremulous wail
Of the lone bird, the querulous nightingale-..."

Ноги данного мифа растут из желтых статей пары журналистов -- Дрю Пирсона и Валтера Винчела. В период работы Форрестола в министерстве обороны эти двое вели против него крайне агрессивную кампанию, которую нынче многие назвали бы клеветнической (да и тогда называли).
В числе прочего, Пирсон написал что незадолго до госпитализации Форрестол-де был разбужен сиреной посреди ночи, и выбежал после этого на улицу, крича "русские атакуют".
Свидетелей этого впрочем так и не нашлось; лечащий врач Форрестела назвал эту историю "возмутительной фальшивкой"; ну и психиатрическая экспертиза не нашла у Форрестола никаких признаков паранойи.

Видимо кто-то русскоязычный взял эту утку, приукрасил её -- гораздо интереснее когда Форрестел кричит про русских непосредственно перед самоубийством, а не перед госпитализацией - и пустил в таком виде в свободное плаванье.

Краткое содержание мифа:
18 августа 1941 г. советское руководство в панике приказало взорвать плотину ДнепроГЭС, по которой в это время шли беженцы и отступающие советские войска. При взрыве образовалась гигантская волна, которая убила ещё несколько тысяч советских граждан и военнослужащих. Миф используется для «иллюстрации» бесчеловечности советского руководства и пренебрежения им жизнью собственных граждан.

Примеры использования:

1. «По приказу командующего Юго-Западным направлением Семена Будённого саперы 157-го полка НКВД подрывают ДнепроГЭС. Взрыв лишь частично разрушил плотину, но по течению вниз помчалась огромная стена воды. По воспоминаниям очевидцев, высота волны была несколько десятков метров. Она уничтожила не только немецкие переправы и относительно небольшое количество вражеские войск.

Гигантские водовороты отрезали и буквально всосали в себя две наши отступающие общевойсковые армии и кавалерийский корпус. Выплыть смогли лишь отдельные разрозненные группы, потом попавшие в окружение и плен. Волна обрушилась на прибрежную запорожскую полосу и колонны беженцев.

Кроме войск и беженцев, в плавнях и береговой зоне погибло множество работавших там людей, местное гражданское население, сотни тысяч голов скота. В катастрофическом потоке погибли десятки судов вместе с судовыми командами».

2. «Тогда, при отступлении наших войск, было принято решение взорвать Днепрогэс. О секретной шифровке знали единицы. Но операция прошла не так, как планировали. Заряд не рассчитали, в результате в теле плотины образовалась брешь в 5 раз больше расчетной. Мощный поток воды хлынул в нижнее течение Днепра. Гигантской волной были смыты все прибрежные села с местными жителями, разрушены понтонные переправы наших войск. В результате наводнения бойцы двух общевойсковых армий и кавалерийского корпуса в большей своей части попали в окружение и плен.

Вся работа по подготовке взрыва производилась в тайне от командования фронта, так как санкцию на это Военный Совет фронта не дал.

Прорывная волна высотой около 25 метров хлынула вниз по руслу реки. Гигантский поток снес на своем пути все прибрежные села, похоронив под собой несколько тысяч мирных жителей. Две общевойсковые армии и кавалерийский корпус были отрезаны при переправе. Часть бойцов в тяжелейших условиях сумела переправиться через Днепр, большая же часть военнослужащих попала в окружение и плен».

3. "О планируемом взрыве Днепровской дамбы никто не был предупрежден ни на самой дамбе, по которой в том времени двигались военные транспорты и войска, которые отходили на левый берег Днепра, ни населения и учреждения города Запорожье - километров 10-12 от гидроэлектростанции вниз по течению Днепра. Так же не были предупреждены военные части, расположенные вниз от Запорожья в днепровских плавнях.

Военные транспорты и люди, которые в то время двигались по дамбе, естественно, погибли. Почти тридцатиметровая лавина воды пронеслась Днепровской поймой, заливая все на своем пути. Десятки судов, вместе с судовыми командами, погибли в том ужасном потоке.

Взрыв плотины резко поднял уровень воды в нижнем течении Днепра, где в это время началась переправа отходивших под Николаевом войск 2-го кавалерийского корпуса, 18-й и 9-й армий. Эти войска были «отрезаны» при переправе, частью пополнили число группировки войск, попавших в окружение и плен, а частью сумели переправиться в неимоверно тяжелых условиях, бросив артиллерию и военное снаряжение.

Рассказывали, что погибло в плавнях тогда приблизительно 20 000 красноармейцев - сколько именно никто и не думал считать. Кроме войск, погибло в плавнях десятки тысяч голов скота и много людей, которые на тот момент были там на работе".

4. «Тогда от вызванной взрывом огромной волны погибло от 75 до 100 000 непредупрежденных жителей и около 20 000 красноармейцев, забытых командованием и неэвакуированных».




Разбор этого мифа лучше разделить на несколько частей, и начать можно с того, что о готовящемся подрыве плотины якобы никто не знал, в том числе и командование советских войск, оборонявших её.

1) Взрыв плотины ДнепроГЭС был произведён на основании шифрограммы Сталина и начальника Генерального штаба РККА Шапошникова командованию Южного фронта. Для осуществления этой операции начальником инженерных войск Красной Армии генералом Котляром был направлен опытный подрывник подполковник Борис Эпов. Для связи с инженерным управлением фронта ему в пару дали специалиста технического отдела подполковника Петровского. Вот что в своих мемуарах пишет бывший заместитель предсовнаркома СССР М.Г. Первухин:
«Во второй половине дня, когда почти была закончена укладка взрывчатки, прибыл представитель штаба фронта, который вручил представителям военного командования на Днепрогэсе телеграмму главнокомандующего войсками Юго-западного направления маршала С. М. Будённого, уточнявшую срок взрыва. В ней было указано, что в случае опасности занятия плотины немцами, она должна быть выведена из строя.

Смеркалось, через потерну перешли на левый берег бойцы, так как сверху по плотине проходить было уже нельзя, ибо она была под сильным артиллерийским огнем противника. Настал момент, когда командир воинской части, обороняющей Днепрогэс, замкнул контакты аккумуляторной батареи, глухой взрыв потряс плотину».

А вот что пишет в своих воспоминаниях непосредственный организатор взрыва подполковник Эпов:
«Прибывший вместе с начинжем Шифриным начальник штаба фронта генерал Харитонов дал указание выполнить разрушение после того, как немцы выйдут на правый берег Днепра. Правом на выполнение задания будет отход охранного полка НКВД и специально выделенного для связи подполковника А.Ф. Петровского.

К концу дня 18 августа немцы вышли на правый берег Днепра и начали обстрел левого берега; полк НКВД также отошел на левый берег и командир полка, отходя вместе со связным подполковником Петровским, дали команду на приведение в исполнение разрушения, что мною совместно с приданными младшими лейтенантами и было выполнено».

Таким образом, как мы видим, командование Южного фронта было не только в курсе готовящегося взрыва, но и активно принимало участие в его подготовке. Кстати, воспоминания непосредственных свидетелей подрыва ставят крест и на леденящей душу истории о взорванных вместе с плотиной переправляющихся войсках и беженцах.


2)Теперь рассмотрим судьбу двух армий и кавкорпуса, якобы смытых образовавшейся волной.
"Вечером 18 августа окрестности Запорожья огласились звуком взрыва огромной силы. Двадцатитонным зарядом тротила была взорвана плотина ДнепроГЭСа. В результате взрыва моста и плотины на острове Хортица остался отрезанным полк пехоты, который успешно оборонялся, а затем переправился на восточный берег. Взрыв плотины резко поднял уровень воды в нижнем течении Днепра, где в это время началась переправа отходивших войск 2-го кавалерийского корпуса, 18-й и 9-й армий.

Переправа 9-й и 18-й армий через Днепр.

17 августа главком Юго-Западного направления санкционировал отвод войск Южного фронта на Днепр с целью организации прочной обороны на рубеже этой крупной водной преграды. Вечером того же дня последовало боевое распоряжение командующего войсками Южного фронта № 0077/ОП, в котором был определен порядок отвода войск двух армий с рубежа реки Ингулец за Днепр. 2-й кавалерийский корпус должен был отходить в район Никополь — Нижний Рогачик. 18-я армия отводилась на восточный берег Днепра с задачей занять оборону на участке Никополь — Нижний Рогачик — Каховка. Соответственно 9-я армия — на участке Каховка — Херсон. Отход предписывалось прикрыть сильными арьергардами и действиями авиации. После переправы в 18-ю армию передавалась свежесформированная 30-я кавалерийская дивизия, а командующему 9-й армией предписывалось подчинить себе 296-ю стрелковую дивизию. Таким образом, все армии фронта так или иначе получали в свое подчинение второочередные дивизии.

На участке от Никополя до Херсона ширина Днепра в среднем составляет около полутора километров. Громоздкие понтонные парки в ходе отступления были потеряны на дорогах и в боях. Например, 2-й кавалерийский корпус был вынужден оставить свой понтонный парк на реке Южный Буг для переправы отходящих частей 18-й армии. Сохранившиеся в армиях остатки понтонно-мостового имущества можно было использовать только для постройки легких паромов. На помощь войскам пришли суда Днепровского речного пароходства. Баржи, плавучие пристани быстро приспосабливались под паромы, все, что могло использоваться для переправы, было мобилизовано.

В результате были построены три паромные переправы:

для 2-го кавалерийского корпуса — три парома на деревянных лодках у Нижнего Рогачика (для 5-й кавалерийской дивизии, лошадей пришлось переправлять вплавь), буксирный пароход с баржей — у Большой Лепатихи (для 9-й кавалерийской дивизии);
для соединений 18-й армии — паром на баржах и два парома на подручных средствах в районе Кочкаровки;
для соединений 9-й армии — два парома в районе Западные Кайры, три парома на баржах в районе Каховки и два парома у Тягинки.
Войска двух армий и кавалерийского корпуса приступили к переправе с утра 18 августа. Строжайший расчет времени, четкая организация погрузки и выгрузки, круглосуточная работа буксиров позволили к утру 22 августа переправить основную массу войск на восточный берег".

А теперь, если посмотреть на карту мы можем увидеть: расстояние от плотины ДнепроГЭС до села Нижний Рогачик, где переправлялся 2-й кавалерийский корпус, составляет примерно 125 км., а до пгт. Великая Лепетиха - примерно 145 км. До Качкаровки, где переправлялась 18-я армия, это расстояние равно примерно 160 км. Каиры, Каховка и Тягинка, где переправлялись части 9-й армии, расположены ещё дальше по течению Днепра. Любой человек, знакомый с физикой в рамках хотя бы школьного курса, легко поймёт, что ни о каких «тридцатиметровых волнах» на таких расстояниях не может быть и речи.


Не удивительно, что в приказе штаба 9-й армии от 21-го августа говорится:

ПРИКАЗ
ВОЙСКАМ 9 АРМИИ
21 августа 1941 г.

№ 00173

Вынужденная к отходу от Днестра к Днепру, 9 армия к 21 августа с успехом переправилась в труднейших условиях через Днепр и закрепляется на левом берегу последнего.

Задачей армии в данный период является приведение в порядок строевых частей, своих тылов, штабов и средств управления.

Пополнив ряды, армия должна быть готовой к решающим ударам по разгрому и уничтожению зарвавшегося врага.

…

Комвойсками 9 армии
генерал-полковник Черевиченко

Член Военного совета 9 А
корпусный комиссар Колобяков

Наштарм 9
генерал-майор Бодин."

Об этом же свидетельствует директива командования Южного фронта:

Директива
командующего войсками
Южного фронта
№ 0083/оп
на оборону
по левому берегу
р. Днепр
(21 августа 1941 г.)

…

Пятое. 18 А – состав 176, 164, 169 сд и 96 гсд и 30 кд.
Задача – обороняясь вост. берегу р. Днепр, прочно удерживать своих руках переправы и Никопольский р-н, не допустить прорыва пр-ка направлении Никополь, Мелитополь.
В резерве иметь не менее одной сд, ближе правому флангу.
Граница слева – (иск.) Березниговата, (иск.) Горностаевка, (иск.) Мелитополь.

Шестое. 9 А – состав 51, 150, 74, 30 и 296 сд.
Задача – обороняясь вост. берегу р. Днепр, прочно удерживать тет-де-пон у Берислав и Херсон, не допустить прорыва пр-ка направлении Перекоп.
В резерве иметь не менее одной сд ближе правому флангу.
Граница слева – Сокологорная, свх. Аскания Нова, Скадовск."



По всей видимости, основой для слухов о «смытых волной армиях» стала судьба 6-й и 12-й армии, двумя неделями ранее погибших в Уманском котле.

Во все времена в армиях всех стран мира форме придавалось огромное значение. Форма не только отличала военного от «гражданских штафирок», но и указывала на положение самого военнослужащего в его родной среде. При взгляде на форму и знаки различия легко определить, кто находится перед тобой: офицер, сержант или солдат, что при армейском принципе подчиненности младших старшим является весьма важным.



Федеральная армия в форме одежды была прямой наследницей армии США предыдущих десятилетий. Федералы, как и их предшественники – солдаты американо-мексиканской войны – носили прежнюю темно-синюю форму, вид которой несколько изменился в связи с изменениями всеобщей и военной моды. В частности, в 1855 году прежний громоздкий и неудобный кивер был сменен на высокую черную фетровую шляпу, которую называли «Харди», «Кошут» или «Джеф Девис». Некоторые модники носили более низкий вариант этого головного убора, именовавшийся «шляпой Бернсайда». По уставу у этих шляп одно поле загибалось вверх и пристегивалось к тулье, а цвет шнура, охватывавшего тулью, соответствовал роду войск.
Однако и эти шляпы оказались довольно тяжелыми и неудобными в походе, а дожди и ветры быстро придавали им жалкий вид; поэтому в ходе войны большинство военнослужащих армии Севера предпочитали носить не шляпы, а легкие кепи во французском стиле, принятые в 1859 году как головной убор для повседневных работ. Популярность кепи оказалась столь велика, что с 1862 года эта фуражка стала всеобщим головным убором во всех родах войск.

Вместе с кепи в американской армии был введен короткий мундир, предназначавшийся для работ в расположении части. Это был простой мундир без всяких украшений, и солдаты прозвали его sack coat («жалкий мундир») — этот термин хорошо определял бедные эстетические качества рабочей одежды. Однако в отличие от тесного длиннополого парадного сюртука, называвшегося frock coat, sack coat был просторен и удобен, и потому именно он в сочетании с кепи составил стандартную форму большинства солдат федеральных войск во время гражданской войны. В кавалерии и артиллерии США кроме короткополой рабочей куртки была введена еще и куртка shell jacket («ракушка»), предназначавшаяся для верховой езды. Эта куртка была очень короткой – по пояс, и вовсе не имела пол. Именно в этой куртке и предпочитало совершать походы и участвовать в битвах большинство кавалеристов Севера.
Еще одним изменением формы армии США стало введение в сентябре 1861 г для всех чинов небесно-голубых брюк вместо прежних темно-синих, которые остались привилегией одних только генералов и офицеров Генерального штаба. Правда, значительная часть армейских офицеров продолжала носить темно-синие брюки, но это было нарушением устава. Впрочем, среди военнослужащих армии США, по воспитанию являвшихся типичными американцами – то есть индивидуалистами и патологически свободолюбивыми людьми – нарушение уставной формы одежды было почти обязательным явлением. В частности, в ходе боевых действий многие генералы и офицеры приобретали вполне штатский вид, начиная расстегивать свои мундиры нараспашку, а то и вовсе надевая «цивильные» элементы одежды, или одновременно сочетая на себе элементы как парадной, так и походной, и рабочей формы, и гражданского платья. Мало того, их подчиненные, в том числе и рядовые солдаты, начинали подражать своим командирам, и тогда целые подразделения американской армии приобретали «раздолбайский» вид, который вызвал бы инфаркт у любого европейского офицера…
Еще одним нарушением устава был отказ участвовавших в боях частей от обязательных при полной форме медных эполет. Призванные защищать плечи солдат от сабельных ударов и служившие ярким украшением формы, тяжелые негибкие эполеты были очень неудобны в повседневной носке, а в схватках легко срывались с плеч и терялись. Поэтому уже в первые недели войны в боевых частях эполеты исчезли практически полностью; мало того, мода снимать и выкидывать эполеты распространилась и по тыловым частям, желавшим походить на боевые подразделения. Вместо эполет различие в званиях стали указывать контрпогоны – прямоугольные погончики, нашитые поперек плеч, которые ранее служили петлями для закрепления эполет, а теперь стали местом размещения знаков различия (у генералов – звезды, у штаб-офицеров – орлы и дубовые листья, у обер-офицеров – «шпалы»). Кроме того, принадлежность к той или иной категории командиров можно было определить по количеству и расположению пуговиц на мундире и цвету поясного шарфа. Ниже я привожу список различий военнослужащих по званиям.
Генерал-лейтенант и генерал-майор имели на мундире 2 ряда пуговиц, расположенных тремя группами по 3 пуговицы; на контрпогонах первый имел 3 звезды, второй – 2. Генеральские поясные шарфы имели желтый цвет.
Бригадный генерал на мундире носил 2 ряда пуговиц, расположенных по четыре пары; на контрпогонах он имел 1 звезду. Поясной шарф – тоже желтый.
Полковник имел 2 ряда по 7 пуговиц, расположенных на одинаковом расстоянии друг от друга (это было типично для всех штаб-офицеров); на контрпогонах полковник носил серебряного орла. Поясной шарф – красный.
Подполковник и майор федеральной армии, как штаб-офицеры, тоже имели на мундире 2 ряда по 7 пуговиц; на погонах оба несли дубовые листья: подполковник – серебряные, майор – медные. Поясные шарфы – красные.
Обер-офицеры носили однобортные мундиры с 1 рядом из 9 пуговиц, расположенных на одинаковом расстоянии друг от друга. На контрпогонах капитан носил два спаренных «шпалы», 1-й лейтенант – две одинарные шпалы, 2-й лейтенант имел чистые погоны без «шпал». Поясные шарфы – красные.

Сержантские звания обозначались фигурными голубыми нашивками на рукаве мундира у плеча, которые представлены здесь на иллюстрациях; старший сержантский состав так же носил красные поясные шарфы. На нижней части рукава нижних чинов нашивались диагональные нашивки, обозначавшие сроки службы. Одна голубая нашивка обозначала 5 лет службы в мирное время, одна красная нашивка – год службы в военное время.



Все выше представленное относится к регулярной федеральной армии, составлявшей во время войны меньшую часть вооруженных сил Севера. Гораздо более многочисленными в армии США были добровольческие волонтерские части, спешно создававшиеся уже в ходе войны. Причем зачастую эти полки формировались совершенно некомпетентными в военном деле, но уважаемыми за богатство людьми. Их толкали на это хлопотное дело самые разные причины: одни удовлетворяли таким образом свои амбиции, другие зарабатывали политические дивиденды или желали нажиться на средствах, выделяемых правительством для финансирования создаваемой части. Для привлечения людей в подобные подразделения организаторы использовали самые разные приемы, в том числе и создание вычурной, необычной формы, которая и сделала значительную часть федеральной армии похожей на выездной цирк или африканское ополчение. В то время в моду вошли зуавы – африканские солдаты французской армии, и в результате многие волонтерские части федералов стали шить себе экзотическую форму зуавов, словно собирались на карнавал, а не на войну. Не отставали от них и те, кто формировал «не зуавские» полки – в этих частях волонтеры зачастую были одеты не менее пестро, чем «африканские» полки армии США. И хотя плохо подготовленные волонтерские подразделения не отличались высокими боевыми качествами, яркостью красок и вычурностью вышивок своих мундиров они всерьез намеревались напугать южан и обратить их в бегство своим экзотическим «воинственным» видом… Особняком в этом ряду «сборищ попугаев» стояла добровольческая бригада Бердана, снайперы которой носили форму стандартного военного покроя, только не синюю, а зеленую, выделявшую их среди регулярных полков федеральной армии.

Справедливости ради нужно сказать, что «попугайские» волонтерские полки в ходе многочисленных сражений научились воевать и к концу войны превратились в грозную боевую силу, способную опрокидывать противника не только своим пестрым одеянием, но и силой удара и мощным напором наступления…






Так как федеральная армия носила традиционные для армии США синие мундиры, мятежники-конфедераты для отличия от противника избрали другой форменный цвет – серый. Мне кажется, данный естественный для шерсти и сукна цвет был избран южанами из-за понимания того, что слабо развитой промышленности Юга будет трудно найти достаточные объемы красителей для окраски мундиров многочисленной армии. Тем не менее, хотя южанами был избран цвет, не требовавший окраски многих видов тканей, и снабженцам удалось одеть большинство офицеров Конфедерации в серые мундиры, далеко не все рядовые и сержанты армии Юга смогли получить такое же обмундирование. Из-за слабой материальной базы значительная часть войск южан была одета, вооружена и экипирована без малейшего соблюдения каких бы то ни было правил, и многие воинские части Конфедерации выглядели довольно пестро, мало походя внешне на регулярную армию.

Вообще, если сравнивать системы снабжения воюющих сторон оружием, боеприпасами, провиантом и прочим необходимым для армии имуществом, огромное материальное превосходство Севера над Югом становится особенно заметно. На фоне того, какой недостаток испытывал аграрный Юг буквально во всем, начиная с пушек и винтовок и заканчивая теплым нижним бельем, федеральные солдаты по меркам южан просто «купались в роскоши». И если благодаря закупкам в Европе конфедераты смогли более-менее успешно организовать снабжение армии оружием и боеприпасами, то по всем остальным статьям снабжения Юг не мог похвалиться такими же успехами. Особенно плохо обстояли дела со снабжением армии конфедератов именно обмундированием и обувью. Своей текстильной промышленности на Юге не было, и потому эта задача представляла огромную сложность. Правда, к осени 1861 года южанам все же удалось создать сеть фабрик по производству обмундирования (в Ричмонде, Аугусте, Атланте и Колумбусе), но их мощности были слишком ничтожны, чтобы покрыть нужды конфедеративной армии. В результате многим солдатам-южанам пришлось самим позаботиться о своей униформе. Нередко они шили ее из домотканой материи или облачались во взятую в федеральных арсеналах и снятую с убитых северян униформу армии США. Чтобы кто-нибудь не спутал их с «грязными янки» и не пристрелил, конфедераты перекрашивали трофейные мундиры с помощью самодельного красителя, изготовленного из скорлупы грецкого ореха, отчего те приобретали желто-бурый оттенок. Из-за недостатка у южан фабрично изготовленного обмундирования эта ореховая желтизна самодельных мундиров постепенно начала распространяться по войскам, вытесняя благородный серый цвет формы конфедератов, и вскоре добрая половина всех мятежных армий щеголяла в «ореховых» мундирах. Именно из-за этого северяне стали называть конфедератов «Серыми орехами»… Правда, изобретательность или щедрость некоторых генералов, тративших собственные средства на экипировку своих частей, позволяли иногда некоторым подразделениям Конфедерации иметь достаточно воинственный вид, но десятки тысяч патриотов Юга сражались одетые, как голодранцы.

Еще хуже, чем с летней формой, обстояло дело с зимней одеждой. С наступлением холодов многим южанам, не имевшим шинелей, пришлось прибегать к реквизиции имущества гражданских лиц. Особой популярностью пользовались позаимствованные в домах мирных жителей ковры, посередине которых южане прорезали дырки для головы и носили их наподобие мексиканских пончо. Мародерство вообще было одним из главных источников снабжения южан как обмундированием, так и провиантом. Особенно отличались в этом отношении доблестные техасцы, всегда бывшие впереди и в бою, и в грабеже. Так, когда в марте 1863 года бойцы Техасской бригады заметили, что их головные уборы пришли в совершенную негодность, они недолго думали над тем, где раздобыть новые. Лагерь бригады был разбит неподалеку от Ричмонда, окрестности которого хорошо подходили для «фуражировок». Техасцы целыми партиями отправлялись к оживленным шоссейным дорогам и, предварительно срезав длинные пруты, прятались в засаде. Как только на дороге показывался богатый экипаж или просто пассажирский дилижанс, они издавали боевой клич мятежников и стреляли холостыми зарядами из своих винтовок. Пораженные этим дьявольским шумом, пассажиры открывали окна и высовывали головы, чтобы посмотреть, что все это значит. Техасцы, выскакивая из засады, сбивали шляпы с их голов своими прутьями и быстро исчезали с захваченной добычей. Выходка оказалась остроумной и проделывалась техасцами много раз, пока значительная часть их бригады не была обеспечена новыми шляпами, а командование южан не выставило вдоль дорог отряды военной полиции.

Крайне плохо обстояло дело и со снабжением обувью – ее почти не было. Босоногостъ значительной части личного состава вооруженных сил Конфедерации на протяжении всей войны стала явлением столь обычным, что на него почти перестали обращать внимание. Обувь была наиболее изнашиваемой частью экипировки и, следовательно, чаще всего нуждалась в замене. Однако скудность запасов, зачаточная промышленность и некомпетентность руководства сделали эту проблему почти неразрешимой. Попытки как-то исправить положение, конечно, предпринимались, но всякий раз они заканчивались неудачей. Так, например, фабрики Юга начали выпускать армейские ботинки на деревянной подошве и с парусиновым верхом, которые устроили все руководство Конфедерации, но отнюдь не пехотинцев, именно которым и приходилось совершать многокилометровые переходы в этих «колодках».
Убедившись в неспособности квартирмейстерского ведомства справиться с «босоногостью» армии, генералы и офицеры Юга попытались сами изобрести хоть что-нибудь. Осенью 1862 года, когда нехватка обуви стала ощущаться особенно остро, генерал Лонгстрит приказал сшить некое подобие мокасин из искусственной кожи «мехом» внутрь. Однако и «мокасины Лонгстрита» себя не оправдали: они разваливались прямо на ногах в считанные недели, а иногда и дни.

Таким образом, проблема обуви так и не была решена, и многие солдаты-южане прошагали немало миль босыми ногами по холодной дорожной грязи и глубокому снегу. Особенно тяжело им приходилось, когда ударяли морозы (а в Америке это происходит не так уж и редко), и замерзшая грязь превращалась в «битое стекло». Жительница городка Скоггстон, штат Теннесси, видевшая корпус Лонгстрита на марше, записала в своем дневнике, что она никогда не забудет «этих оборванных, босых техасских мальчиков, которые, проходя мимо моего дома во время отступления к Ноксвиллу, оставляли на снегу кровавые следы». Ужасные лишения, переживаемые конфедератами, могли привидеться богатому промышленному Северу разве что в кошмарном сне.

Нехватка обуви и обмундирования превращала армию конфедератов в живописное сборище оборванцев, которое, если отнять у них оружие, выглядело бы вполне уместно на любой церковной паперти. Остается только удивляться силе духа и стойкости этих босых, полуодетых, часто голодных людей, которые, несмотря ни на что, сражались и одерживали победы. Вот как описывал в 1864 году типичный внешний вид конфедерата один из бойцов армии Северной Вирджинии: «Этот типичный солдат вооружен винтовкой системы Энфилд и 40 патронами к ней. Через плечо он носит скатанное поношенное одеяло со связанными внизу концами, кусок палаточного брезента и дырявое пончо. Его «униформа» сильно поношена, одна штанина оторвана до колена, а у самодельных башмаков так разбиты носы, что сквозь дырки видны голые ступни. На его голове сидит потрепанная засаленная шляпа неописуемого вида. Так выглядит человек, несущий на своих плечах надежды и мольбы Конфедерации на окончательную победу. Он голоден, он грязен, он носит лохмотья, часто у него нет обуви, но, несмотря на все это, он один из лучших воинов, которых только можно встретить на страницах американской истории».

Полуголодные, кое-как одетые «серые солдаты» просто не могли упустить ни одного случая, чтобы восполнить свой далеко не полный гардероб и хорошенько поесть. Это то и дело приводило к мародерству – как на поле боя, так и на захваченных у врага территориях, а так же, что уж греха таить, иногда и в собственном тылу. Да и как могло быть иначе, если зачастую интенданты-церберы в военных магазинах отказывали своим солдатам в самом необходимом по той лишь причине, что они не принадлежали к войскам того штата, на территорию которого их забросила война. «Местничество» - один из самых главных недостатков Конфедерации, сыгравший немалую роль в поражении южан: большинству конфедеративных штатов так и не удалось поставить общий интерес над своими частными интересами. Лучшим примером пагубности такой политики может служить случай, произошедший в последнюю военную зиму: интенданты Северной Каролины отказали трясущимся от холода войскам генерала Ли (главнокомандующего Конфедерации!) в форме и одеялах, которые тысячами лежали у них на складах. В результате стойкость голодных и обмороженных солдат поколебалась, и они не смогли сдержать напор федеральных войск…
Мародерство, несмотря на то, что оно зачастую было вынужденным, настраивало против конфедератов местное население, что так же выбивало почвы из под ног армий Юга. Генерал Ли и другие представители южного командования боролись с этим явлением как могли, но зачастую они оказывались бессильными. Так, во время Гетигсбергской кампании по армии Северной Вирджинии был отдан строгий приказ, грозивший расстрелом всякому, посягнувшему на собственность мирных граждан. Но, несмотря на это, многие полки и бригады конфедератов буквально утопали в захваченной ими добыче, что делало их похожими не на воинскую часть, а на какой-то бандитский лагерь. Это сходство еще больше усиливалось из-за того, что большинство конфедеративных солдат из-за пестроты и разнобоя своего обмундирования напоминали шайку бродяг, а не регулярные войска…

Что касается уставных элементов формы южан, то они более-менее соблюдались только среди офицеров и генералов (хотя и среди высших командиров Конфедерации иногда встречались «орехи»), а так же в тех частях, командующие которых были особо предприимчивы в деле снабжения, либо достаточно богаты и щедры, чтобы обмундировать свои войска за собственный счет.
Официально утвержденная форма Конфедерации состояла из серого длиннополого сюртука с цветными воротником, манжетами и выпушкой (парадная форма) или серого короткого мундира (рабочая форма). Пехота отличалась небесно-голубыми воротниками, кавалерия – желтыми, артиллерия – красными. Парадные сюртуки всех военнослужащих имели два ряда пуговиц, рабочие мундиры – один ряд. Эту форму дополняли брюки и кепи небесно-голубого цвета, либо черная или серая фетровая шляпа. Причем кепи, поначалу голубые, очень скоро стали серыми (из-за нехватки красителей), а впоследствии из-за трудностей снабжения почти полностью исчезли из войск – их сменили шляпы самых немыслимых образцов и цветов, которые интендантам было легче достать, конфисковав у местного населения. Знаки различия военнослужащих Юга значительно отличались от таковых в войсках Федерации. Южане отказались как от эполет, так и от контрпогон (хотя на фотографиях той поры изредка встречаются конфедераты с контрпогонами на плечах – видимо, в трофейных мундирах). Звания военнослужащих Юга размещались на воротниках сюртуков (звезды и шевроны), а так же на рукавах офицеров и генералов нашивались «венгерские узлы» из желтых шнуров, которые в войсках получили непочтительное прозвище «куриные кишки».
Генералы Конфедерации носили на воротниках три звезды в венке; «куриные кишки» на рукавах состояли из четырех рядов галуна. Пуговицы на генеральских мундирах располагались в два ряда; у генерал-лейтенанта группами по 3 пуговицы, у генерал-майора и бригадного генерала – группами по 2 пуговицы. Генеральские поясные шарфы имели желтый цвет; на брюках – двойные желтые лампасы. Однако эти уставные знаки многими генералами постоянно нарушались: некоторые носили на воротниках звезды увеличенных размеров без венка, другие не соблюдали уставное расположение пуговиц. Поэтому по имеющимся знакам различия зачастую было очень трудно определить конкретное звание генерала и его положение в армейской иерархии Конфедерации.


Штаб офицеры имели на рукавах трехрядный «венгерский узел»; пуговицы располагались в два ряда равномерно (это было типично и для всех остальных чинов). Полковник имел на воротнике 3 звезды, подполковник – 2, и майор - 1. Поясной шарф у полковника и подполковника – желтый, у майора – красный.
Обер-офицеры так же носили поясной шарф красного цвета. На рукавах капитана красовался двухрядный галун, на воротнике – 3 шеврона. 1-й лейтенант имел на воротнике 2 шеврона и однорядную «куриную кишку» на рукавах. 2-й лейтенант «венгерских узлов» не носил, его звание обозначалось одним шевроном на воротнике.
Сержантские звания в целом обозначались так же, как и на Севере – фигурными голубыми нашивками на рукаве мундира у плеча. Поясные шарфы сержантов (если они вообще были в наличии) – голубого цвета.


Несмотря на то, что конфедераты во всем противопоставляли себя северянам, они оставались такими же американцами - крайними индивидуалистами, патологически свободолюбивыми людьми. Поэтому у южан, как и у федералов, нарушение уставной формы одежды было почти обязательным явлением, что при описанных выше недостатках снабжения делало вид южных воинов еще более пестрым и разнообразным. В ходе боевых действий многие генералы и офицеры Конфедерации приобретали вполне штатский вид, расстегивая свои мундиры нараспашку, часто надевая «цивильные» элементы одежды, или одновременно сочетая на себе элементы как парадной, так и рабочей формы, и гражданского платья. И если такое нарушение устава было типичным даже среди более-менее нормально снабжавшегося командного состава, то что уж говорить о рядовых солдатах, зачастую предоставленных самим себе в деле в деле обмундирования и обеспечения едой…


Все выше представленное относится к регулярной армии Конфедерации, составлявшей во время войны меньшую часть вооруженных сил Юга. Гораздо более многочисленными в армии мятежников были добровольческие волонтерские части, спешно создававшиеся в ходе войны. Поначалу, как и на Севере, для привлечения добровольцев в подобные подразделения организаторы использовали создание вычурной, необычной формы, которая должна была стимулировать интерес людей к военной службе. Однако в отличии от федеральной армии, носившей свои опереточные наряды вплоть до конца войны, яркая «попугайская» форма южан очень быстро растворилась в массе более скромных и блеклых мундиров. Это было связано как с трудностями снабжения и недостатком красителей и материи, так и с тем, что патриотически настроенные граждане южных штатов не нуждались в дополнительной стимуляции для своей отваги – ведь они знали, за что сражались. Поэтому к концу войны волонтерские части Юга полностью потеряли свой первоначальный блеск – подобно солдатам регулярной армии, волонтеры снабжали себя сами, используя как трофейную форму, так и самые разные элементы гражданской одежды, конфискованные у местного населения.
Подобно северянам, южане так же не избежали увлечения экзотикой того времени – формой зуавов (африканских солдат французской армии). Однако в отличие от федералов, конфедеративные подразделения зуавов очень быстро отошли от модной формы. Изношенные в дальних походах и боях экзотические мундиры, как правило, было просто невозможно заменить на новые (разве что на трофейные мундиры северных зуавов, но такие «обновы» встречались спорадически и не могли стать регулярным снабжением). Поэтому уже во второй половине войны конфедеративные подразделения зуавов практически ничем не отличались от остальных армейских и волонтерских частей Юга, сохраняя только свои названия и (в лучшем случае) красные кепи; встретить в этих полках солдата, одетого именно в «зуавскую» форму, можно было только с огромным трудом…


Особенностью армии Конфедерации являлось наличие большого количества волонтерских конных частей. Кавалерия была главным козырем конфедератов, позволявшим войскам Юга вести маневренную войну и внезапными стремительными ударами побеждать медлительного противника. Южные штаты были в основном сельскими, и потому имели массу населения, обучавшегося верховой езде с самого детства. В результате с началом войны десятки тысяч добровольцев на собственных лошадях устремились на защиту своих земель, что позволило руководству Конфедерации сформировать огромное количество волонтерских кавалерийских полков. Во многом благодаря именно этим частям южане в течение первых двух лет войны одерживали блестящие победы над федералами. Однако, подобно пехоте Конфедерации, волонтерские кавалерийские части снабжались от случая к случаю, в основном экипируясь собственными силами. В результате кавалерия южан была одета и вооружена без соблюдения каких-либо правил и отличалась огромным разнообразием как мундиров, так и оружия…

Однако в ходе войны южная волонтерская кавалерия постепенно таяла: боевые потери в людях еще можно было восполнить, но вот конский состав восстановить было труднее. Возместить добровольцу, пришедшему на службу со своим конем, стоимость лошади в случае ее гибели, командование не спешило, в результате чего кавалерист поневоле превращался в пехотинца. В результате к концу войны численность южной кавалерии заметно уменьшилась, в то время как у северян количество кавалерийских частей постоянно возрастало, и на последнем этапе боевых действий инициатива перешла в руки федералов.

Как коварные янки крали советскую ЗРК С-75 на Кубе
1962 год. Отношения между США и Кубой приобретают конфронтационный характер. По просьбе Гаваны Москва решает оказать военную помощь молодому кубинскому государству. Для укрепления его противовоздушной обороны вместе с другими войсками начали прибывать зенитные ракетные подразделения, сразу направляемые на боевые позиции. У американцев появилась возможность и соблазн попытаться украсть новую ракету С-75 .

Тогда американцы решили провести воздушную операцию. Один из грузовых вертолетов был оборудован специальным приспособлением, с помощью которого можно было на лету зацепить лежащую на земле ракету и доставить ее по воздуху на базу Гуантанамо. Тренировались во Флориде на металлических трубах.
О тренировках стало известно советской разведке. Сведения разведчиков довели до командования советскими войсками на Кубе.
Особую пикантность этому сюжету придало то, что американцы прилетали за "товаром" в то время, когда после самых жестких приказов из Москвы никаких ответных действий, включая выстрелы в воздух, советские солдаты произвести не могли: мир стоял на пороге третьей мировой войны.
Советские военные поступили предельно просто - они связали свои ракеты веревками. Поднять их вертолету оказалось не по силам.
Лишь спустя несколько лет, во время арабо-израильской войны, ракеты комплекса С-75 все-таки попали за океан: стоявшие на вооружении египетской армии комплексы стали добычей израильских солдат.

Поднимаю в честь записи Даумантас, москали - они такие

В выпущенной во Львове в 1934 году и неоднократно перепечатанной в Канаде «Історіі для дітей шкільного віку» есть очаровательная картинка «Москалі руйнують Київ». На ней бородатые гоблины в островерхих шлемах живописно режут, хватают за патлы и насилуют несчастных киевлян. Сердце кровью обливается.

Но почитав текст под картинкой, начинаешь искренне хохотать – оказывается, что «руйнують» они в 1169 году, когда никаких «москалей» еще в природе не существовало, а сама Москва едва прописалась на страницах истории. Ее и упоминают-то впервые в летописи всего двадцатью двумя годами ранее как крошечный городишко суздальского князя Юрия Долгорукого. По значению это было что-то вроде нынешнего райцентра.
Поэтому писать, что в 1169 году «москалі руйнують Київ»– то же самое, что предположить, что для столицы нынешней Украины представляет опасность банда свинокрадов из Кобеляк.
Зато как-то подзабылось, что на самом-то деле Киевскую Русь развалили именно галичане – те самые прославленные Роман и Данило Галицкие и еще несколько колоритных личностей, предшествовавших им. «Але українська держава не пропала через те, що Київ був знищений, – пишет уже упомянутая „Історія для дітей…“ –Вона прoicнyвaлa ще потім з двісті лiт. Тільки ії ядро пересунулося на захід».
Какая наглая бандеровская брехня! Ясно, что ни с того ни с сего государственные ядра не двигаются. Двигают их исторические персоны. Причем обычно с сепаратистскими замашками. В XII веке Галич как раз и являлся таким ядром местного сепаратизма.
Удивляться этому не стоит. Галичане отличались от настоящих русичей всем – психологией, антропологическим типом и, (что важнее всего!) неславянским происхождением.

Да-да! Именно неславянским! Подсознательно уроженцы Западной Украины осознают это до сих пор. Даже те, которые вообще ничего не читали – ни исторических книг, ни отрывных настенных календарей.
Тот, кто общался с обитателями Львовской или Ивано-Франковской областей, знает местное выражение – «расовий галичанин». «Його дружина – расова галичанка!» – с гордостью скажут вам. Или: «Пан Зеник – то справжній расовий галичанин». И укажут на вертлявого «курдупеля» (коротконогого субчика по-нашему) с идеологической истерикой в глазах.
Но если существует определение, то должно иметься и явление – какая-то местная галицийская раса. Попросту говоря, человечья порода, радикально не схожая с полтавчанами или черниговцами. Так из чего же она вывелась?
Разгадку можно найти в любой монографии по славянскому этногенезу.

На рубеже старой и новой эр славян в Галичине еще не было. Ее населяли носители так называемой «культуры карпатских курганов» – дакийское племя карпов. Древние даки – предки нынешних румын и молдаван. Во II веке при императоре Траяне их покорили римляне, основав на территории нынешней Румынии провинцию Дакия.
Но до самих Карпат и Верхнего Приднестровья завоеватели не дошли. Бедные местные территории, населенные отсталыми дикарями, попросту не интересовали уроженцев Италии. Овечьей шерсти у них хватало своей, а гоняться по полонинам за какими-то козлоногими сатирами ради одной воинской славы не имело смысла. Даков-карпов оставили в покое, предоставив им возможность существовать в своей «культуре карпатских курганов».
Так продолжалось до эпохи Великого переселения народов, когда с Волыни сюда стали просачиваться славяне. В V–VI веках эта часть даков, подпав под их власть, утратила свой язык и перешла на славянское наречие, естественно, исковеркав его. Из даков, подчинившихся римлянам, вышли румыны и молдаване. А из тех их остатков, которые признали превосходство славян, – нынешние галичане. Таким образом, не будет преувеличением сказать, что галичане – это по сути славянизированные молдаване.

«Історичний шлях культури карпатських курганів,– утверждает изданная в 1995 году в Киеве „Давня історія України“, – е наочною ілюстраціею асиміляції давніми слов'янами гето-дакійців. Можливо, саме в цьому явищі полягають глибинні причини своерідності слов'янських етнічних груп, що проживають нині в Карпатах».

Но почему «можливо»? Лично я, глядя на то, как скачут вокруг ватры гуцулы со своими национальными томагавками, ни на йоту не сомневаюсь в причинах этой «своерідності». Те же румынско-молдавские (гето-дакийские!) мелодии, те же горбоносые неславянские лица, точно такие же расшитые карпатскими цацками кептари шерстью вовнутрь. Пока молчат – вообще от молдаван не отличишь!
Под власть Руси прикарпатские земли попали поздно. Поначалу Киев соперничал за них с Польшей. Соперничал с переменным успехом, пока в конце X столетия Владимир Святой не отобрал их в составе так называемых «червенских городов». Отсюда и другое название Галичины – Червонная Русь. Столицей ее, кстати, сначала был не Галич, а Перемышль.

В начале XII века тут завелся необыкновенно вредный, пакостный и удачливый князь – отдаленный потомок Владимира Святого, приходившийся ему прапраправнуком. Носил имя Владимирко и, подобно Евгению Онегину, приходился «наследником всех своих родных». Те не отличались особой живучестью и мерли с завидной регулярностью. Жадный Владимирко радостно пригребал к себе их осиротевшие уделы и вскоре оказался самым видным князем в Галичине. Только последний родич – звенигородский князь Иван – не хотел умирать. Тогда Владимирко просто согнал его с места, вынудив податься в бродячие разбойники.
Став единственным князем большого шмата земли, Владимирко перенес свою столицу из Перемышля в Галич. Сделал он это потому, что Перемышль лежал на западной границе Галичины, а Галич – строго посредине. Отсюда было проще грабить подконтрольные территории.
Дальнейшая политика этого сепаратиста была проста. Кто бы ни утверждался в Киеве, он считал его своим заклятым врагом и, как мог, подгрызал центральную власть. В 1139 году киевским князем стал Всеволод Ольгович. Но Владимирко не считал его «за человека» и гнул свою линию на фактическую независимость от столицы Руси.
Всеволод собрал мощную коалицию князей, пригласил в помощь половцев и отправился на галицкого сепаратиста в поход. Устоять перед такими силами Владимирко не смог и под Перемышлем проиграл решающую битву. Но он был такой богатый и хитрый, что уговорил киевского князя помириться, уплатив 1400 гривен откупа (около 70 кг серебра). Забрав «налог», Всеволод убрался в столицу, а Владимирко – на охоту.
В принципе он дешево отделался. Денег у него было много. Днепровский торговый путь перекрыли половцы, от чего Киев постепенно слабел. Зато галичане держали под контролем всю торговлю по Днестру, немыслимо обогащаясь на транзите между Византией и Западной Европой.
Но Владимирко был такой жадный, что его ненавидели собственные бояре. И та охота чуть не стала для него роковой. Пока князь-паразит гонялся где-то под Тисме-ницей за диким зверьем, галицкая знать потихоньку передала власть его двоюродному брату – Ивану Берладнику – тому самому живучему родственнику, которого Владимирко некогда выжил из его удела.
Узурпатор вернулся с охоты и застал ворота Галича на замке. На стенах радостно гоготали сторонники враждебной партии. Но Владимирко упорно боролся за свое «рабочее место». Единственное, что он умел – это собирать мыто с проплывавших по Днестру купцов. Как он мог позволить лишить себя такой доходной профессии?
Осада продолжалась три недели. Наконец на Масленицу 1145-го князь-изгой вернул себе любимый город и, как пишет автор Ипатьевской летописи, «войдя в Галич, многих людей порубал, а других казнил казнью лютою». Иными словами, вояки его отличились и при штурме, и в результате последовавших за ним обдуманных репрессий.

Уследить за логикой событий середины XII века потрясающе трудно. Тем более описать в русле хоть какой-нибудь исторической концепции. По сути Русь представляла собой просто скопление деморализованного народа, который делили князья из расплодившегося рода Рюриковичей. Ведь все эти Владимирки, Всеволоды, Иваны Берладники – хоть и дальние, но родственники. Все они потомки великого князя Владимира Святого. Но земли для них не хватает, так как каждый оставляет многочисленных наследников. Перманентная гражданская война между князьями превращается просто в факт повседневного быта – такой же, как дождь, слякоть и падеж скота. Паны бьются – у мужиков чубы трещат.
Но уж никак не вписывается этот мутный хаос в схему «украинцы против москалей»! Не вписывается хотя бы потому, что лучшим союзником галицкого Владимирка в борьбе против Киева становится суздальский Юрий Долгорукий. Да-да! Тот самый, трижды проклятый авторами бесчисленных историй для детей «основатель Москвы».

Партнерство их настолько крепко, что Юрий Долгорукий даже отдает за сына Владимирка – Ярослава Осмомысла – свою дочь. Два провинциальных князька семейными узами скрепляют злодейский союз против Киева!

А в Киеве новый суверен – внук Владимира Мономаха – Изяслав. Сначала он разбивает суздальского Юрия, а потом галицкого Владимирка. Причем разбивает так, что тот готов на все, на любой выкуп. Лишь бы ему сохранили жизнь. Даже умоляет союзника Изяслава – венгерского короля Гейзу – замолвить за себя словечко. «Просите короля, – говорит он своим послам. – Пусть не выдаст меня Изяславу».
К Изяславу хитрый галичанин тоже шлет посольство со словами: «Брат! Я кланяюсь тебе и каюсь за свою вину, потому что виноват я. Ныне же, брат, прими меня к себе и прости меня…»И, как ни странно, прощелыгу в очередной раз прощают! Все садятся пировать в шатре у венгерского короля, а к Владимирку отправляют гонца с крестом, который тот на радостях целует, присягаясь быть вечно преданным киевскому князю. По условиям мира, он должен вернуть все захваченные у киевлян города и признать себя вечным вассалом Изяслава.

Но как только войска расходятся по домам, Владимирко забывает о крестном целовании. Ипатьевская летопись сохранила нравоучительный рассказ о киевском после, боярине Петре Бориславиче, который напомнил галицкому сепаратисту о нарушенной присяге: «Княже! Ты крест целовал!»В ответ Владимирко только ехидно ответил: «Вот этот маленький крестик? Иди отсюда и езжай к своему князю!»
Но стоило Петру Бориславичу выехать с княжьего двора, как Владимирка разбил паралич. «Ой!– только и успел сказать клятвопреступник, выходя из церкви Спаса, где отстоял вечерню. – Кто-то ударил меня в плечо». И рухнул без сил. В тот же вечер хитрец скончался.
Перепуганный Ярослав Осмомысл вернул киевского посла и подтвердил свою зависимость от стольного града. Божье чудо на полвека отдалило развал Руси. Но после смерти Ярослава Осмомысла и пресечения его рода новая династия галицких князей снова подняла знамя борьбы против Киева.

Во время холодной войны, в эпоху противостояния двух мировых центров — СССР и США, противоборствующие стороны искали возможности получить доступ к разнообразной стратегической информации о «вероятном противнике», скрывая в то же время секреты собственные.
Одим из таких секретов был ракетный полигон в южной части Тихого океана, который США использовали для пусков своих баллистических ракет.

Советский Союз не мог в достаточном объёме отслеживать испытания американских ракет на конечной траектории: военных баз в регионе у СССР не было. Корабли ПИК МО СССР и гражданские суда, нёсшие на себе специальные контрольно-измерительные комплексы (например, «Академик Сергей Королёв», «Космонавт Юрий Гагарин» или «Космонавт Владимир Комаров»), не имели активных радиолокаторов и предназначались для работы по ответчикам отечественных космических объектов.
Таким образом, возникла необходимость в специальном боевом корабле, который был бы способен собирать весь объём доступной информации о любом субкосмическом объекте на любой части его траектории в любом районе земного шара.

В 1977 году ЦК КПСС и СМ СССР приняли Постановление о создании корабля проекта 1941 (при закладке получившего название “Урал”) с системой специальных технических средств разведки “Коралл”. Подготовку и согласование проекта постановления с многочисленными министерствами и ведомствами обеспечила группа сотрудников 10-го ГУ Минрадиопрома и Ленинградского филиала ГПТП под руководством В.Курышева, занимавшего в то время должность заместителя начальника главка.
Проектантом корабля стало Ленинградское ЦКБ “Айсберг” Минсудпрома, заводом-строителем – Балтийский завод имени С.Орджоникидзе. Головным разработчиком системы “Коралл” было назначено ЦНПО “Вымпел” Минрадиопрома. К созданию системы “Коралл” было привлечено более 200 НИИ, КБ, заводов-изготовителей и монтажно-настроечных организаций. Головной организацией по проведению монтажно-настроечных работ на комплексах и системе “Коралл” в целом, проведению заводских испытаний, обеспечению государственных испытаний и по сдаче системы Военно-морскому флоту было назначено Производственное объединение “Гранит”.
Заложили «Урал» в июне 1981 года, спустили на воду в 1983 году, а 6 января 1989 года на корабле был поднят Военно-морской флаг. Корабль получил бортовой номер ССВ-33. Аббревиатура ССВ служила легендой прикрытия и расшифровывается, как «Судно Связи» — так в Советском ВМФ открыто классифицировали разведывательные корабли.


Боевая служба
В 1989 году был подписан акт государственной приемки корабля и начался его переход в порт приписки Владивосток. Были составлены комплексные бригады из специалистов, которые во время плавания устраняли возможные неполадки. Руководство над двумя ЭВМ «Эльбрус» возглавил ученый Владимир Аникеев. ЭВМ никак не желали входить в рабочие параметры и капризничали. Впервые тропическое солнце Аникеев увидел на верхней палубе только на траверзе Сингапура. Практически он все время пропадал в глубинах корабля и доводил аппаратуру до кондиции, чтобы она могла обрабатывать и выдавать информацию в режиме реального времени. Через 59 дней красавец «Урал» зашел в залив Стрелок под Владивостоком. Причала для исполинского судна не оказалось, и он вынужден был стать на якорь в заливе.

Экипаж немедленно начал подготовку к боевому походу в район испытательного ракетного полигона ПРО США на атолле Кваджелейн. Однако этот поход так и не состоялся. Долгое время экипаж, даже с помощью специалистов Балтийского завода, не мог устранить неисправность в системе охлаждения корабельной ядерной установки. Были проблемы и с функционированием системы специальных технических средств “Коралл”. Но настоящие проблемы начались, когда в соответствии с решением Верховного Совета СССР (Закон СССР «О всеобщей воинской обязанности» от 10.04.1989 г.) по освобождению от воинской службы бывших студентов, практически все высокоподготовленные младшие флотские специалисты срочной службы были уволены в запас.
Это отразилось на общей подготовленности и компетентности экипажа корабля.

Летом 1990 года на «Урале» случился пожар, в котором был выведена из строя кормовая машина: в результате пожара выгорели электрические кабели, идущие от кормового котла. Больше года энергообеспечённость корабля обеспечивала одна только носовая машина, но осенью 1991 года сгорела и она. После этого несколько месяцев всю энергию кораблю давали аварийные дизель-генераторы. Денег на ремонт в распадающейся стране не было.
В результате, уникальный корабль, аналогов которому не было в мире, стал использоваться просто как общежитие для младшего офицерского состава. В различных источниках встречается информация, что “Урал” всё же нёс боевое дежурство, несмотря на поломки корабль успешно контролировал северную часть Тихого океана, перехватывая радиообмен в сетях ВМС, ВВС и ПЛО США и Японии.

В 2001 году сходивший всего лишь в один боевой поход корабль окончательно списали и поставили на прикол к отдалённому пирсу. Рядом с ним тоже на приколе находился собрат по несчастью — ракетный крейсер «Адмирал Лазарев» (бывший «Фрунзе», один из четырёх атомных ракетных ударных крейсеров проекта 1144 “Орлан”; единственный оставшийся в строю крейсер проекта 1144 “Пётр Великий” сейчас является флагманом Северного флота ВМФ РФ).
Были идеи использовать «Урал» как плавучую атомную электростанцию и даже продать за рубеж на металлолом. Но из этого ничего не вышло из-за российских атомных секретов. Корабль по-прежнему на отстое.
Никто из нынешних российских флотоводцев не нашел ему применения. О нем предпочитают не говорить открыто. И только бывший начальник Главного штаба ВМФ РФ адмирал флота Владимир Хмельнов в своей книге-исповеди «Российский флот. Доблесть и нищета» приоткрыл завесу тайны над судьбой гигантского корабля. «На атомном корабле «Урал», – пишет отставной адмирал,– у энергетических установок по два человека служат вместо шести».
В апреле 2008 года был проведён тендер на утилизацию корабля и его ядерной энергоустановки.
Утилизация корабля проводится на ДВЗ «Звезда».


Тактико-технические данные корабля
Водоизмещение: стандартное 32780 тонн, полное 34640 тонн (по другим данным 32 780 т/ 36 500 т);
Длина: 265 метров;
Ширина: 30 м;
Осадка: 7.8 м (7,5 м);
Бронирование: отсутствует;
Силовая установка: ядерная энергетическая установка типа ОК-900, 2 х 171 МВт, 2 котла ВДРК-500, 2 турбозубчатых агрегата ГТЗА-688;
Скорость: 21.6 узлов;
Дальность плавания: неограничена;
Автономность: 180 суток;
Вооружение: по одной 76-мм артиллерийской установке на носу и в корме, четыре шестиствольные 30-мм артустановки «Ока» и четыре двуствольные 12,7-мм пулемётные установки «Утёс-М». Боезапаса должно было хватить минимум на 20 минут боя;
Зенитное вооружение: ПЗРК «Игла» (16 ракет 9М-313);
Авиация: 1 вертолет Ка-32;
Экипаж: 233 офицера, 690 старшин и матросов (по другим данным – 890 человек экипажа всего, из них не менее 400 офицеров и мичманов).

Основой радиоэлектронного оснащения корабля является разведывательный комплекс «Коралл», в том числе включающий в себя две ЭВМ типа «Эльбрус» и несколько ЭВМ «ЕС-1046».

*Примечание: «Эльбрус» — серия советских суперкомпьютеров


Интересные факты из жизни корабля
- Главный конструктор «Урала», Архаров М. А., получил за этот уникальный проект медаль и звание Героя Социалистического труда. Кроме того, будучи гражданским лицом он получил воинское звание «контр-адмирал».
- Корабль имеет построечный (постоянный) крен — 2 градуса на левый борт, что обусловливалось более развитой надстройкой именно на левом борту. Во время перехода корабля к месту дислокации и его нахождения в заливе Стрелок до пожара в 1990 г. этот крен компенсировался корабельными системами – работающие датчики килевой и боковой качки, а также прогиба корпуса показывали нормальное состояние.
- Благодаря своей уникальной конструкции «Урал» является единственным трёхмачтовым боевым кораблём в мире (если не считать входящие в состав многих ВМС учебные парусные корабли).
- В комплекс разведывательной аппаратуры корабля входил «фотоаппарат» с диаметром объектива около 1.5 метра.
- В 1988 году «Урал» посещал Генеральный секретарь ЦК КПСС, в дальнейшем первый и последний Президент СССР Михаил Горбачёв. Для него специально срезали часть надстройки и поставили трап, чтоб удобно было подняться на третий ярус. Но всё это оказалось напрасным: на корабль генсек так и не поднялся.
- В 1990 году во время пожара главного артиллерийского боезапаса Тихоокеанского флота корабль находился в 1,5-2 км от места возгорания. Несмотря на огромное количество разлетавшихся в разные стороны снарядов и ракет, благодаря умелому руководству командира капитана 1 ранга Кешкова и самоотверженным действиям всего экипажа, ни один снаряд, ракета или осколок не попали в корабль. Экипаж практически под шквальным огнём, ночью, при поддержке всего одного буксира вывел его в безопасное место.
- Первый командир “Урала”, капитан 1 ранга Илья Кешков обращался за помощью к президенту России Борису Ельцину. Ответа не получил.

СМИ Британии: "Брутальный, грязный русский медведь' :
Русская культура может изнасиловать европейскую цивилизацию

Участвую арт-джемеот Katerinich: "АВТОР+ПЕРСОНАЖ 2013"





персонаж: суб-сержант 501 танкового батальона 1 танковой дивизии (серия "Нека в танковых войсках")

Фандом: САМОЛЁТЫ
Персонажи: Ju-87 "Штука" и Ju-88
Статисты: советские солдаты
Обоснуй: Cнайпер 82-й стрелковой дивизии Михаил Лысов в октябре 1941 года из СВТ-40 с оптическим прицелом сбил Ju-87 . А снайпер 796-й стрелковой дивизии старшина Антонов Василий Антонович в июле 1942 года под Воронежем 4-мя выстрелами из винтовки сбил Ju-88!

Мало кто знает, что во время русско-японской войны 1905 года на Сахалине действовали партизанские отряды. И хотя их роль и успехи были не столь значительными, как предполагалось, но без рассказа о них история русского партизанского движения будет не полной.

КОНЦУ XIX века внимание ведущих мировых держав обратилось на Дальний Восток, прежде всего на Корею и Маньчжурию. Когда в 1894 году Япония разгромила китайскую армию и флот, а затем потребовала передачи ей Ляодунского полуострова, ей воспротивились Россия, Франция и Германия. Чтобы упрочить свое положение в этом регионе, в 1896 году Россия заключила с Китаем оборонительный союз, который предоставил ей право на строительство Китайско-Восточной железной дороги.
Еще через два года царское правительство смогло арендовать Квантунский полуостров сроком на двадцать пять лет и постаралось превратить Порт-Артур в основную русскую морскую базу на Дальнем Востоке. В то же время Англия смогла захватить порт Вэйхайвэй, а Франция получила крупную концессию в Южном Китае. Короче говоря, к началу века Китай был фактически поделен мировыми лидерами на сферы влияния.
К 1903 году основные военные приготовления были закончены, и Япония перешла к открытым провокациям. Приграничные русские территории были буквально наводнены шпионами, и неудивительно, что японское командование было хорошо осведомлено о состоянии русской армии и флота и о положении в крепостях.

В целом Россия не была подготовлена к войне: все необходимое для дальневосточной армии перевозилось через всю страну, за тысячи километров, так как на Дальнем Востоке не было никаких промышленных предприятий. Маньчжурская магистраль Сибирской железной дороги еще не была закончена, и ее пропускная способность была очень небольшой. Порт-Артур с суши был укреплен довольно плохо, Тихоокеанская эскадра недостаточно укомплектована, а армия и флот вообще не были подготовлены к активным военным действиям.
Малочисленные и слабо вооруженные русские войска, находившиеся на Сахалине, не могли оказать серьезного сопротивления японским частям. Поэтому закономерно, что в умах местных военных чиновников возникла мысль о развертывании партизанской борьбы при появлении превосходящих сил противника.


САХАЛИН давно привлекал к себе внимание Японии, так что неудивительно, что вскоре после начала боевых действий японское командование постаралось принять меры для взятия под свой контроль этого района.
Генерал Ляпунов, военный губернатор Сахалина, в самом начале войны разработал план обороны Южного Сахалина, где партизанским способам ведения борьбы отводилось основное место. В своем плане Ляпунов исходил из того, что длительная оборона острова невозможна, что означает необходимость отступить под напором превосходящих сил противника и организованно переходить к партизанским действиям.
Нужно отметить, что природные условия Сахалина и в самом деле благоприятствовали ведению партизанской войны: здесь преобладала сильнопересеченная местность, а также имелись многочисленные леса и горы. План предусматривал не просто создание войсковых партизанских отрядов, но и развертывание массового – насколько позволяла эта малонаселенная местность – партизанского движения.
На Сахалине к началу войны было чуть больше тридцати тысяч жителей, преимущественно ссыльнопоселенцев. Первоначально по плану Ляпунова было сформировано пять отрядов.
Отряд полковника Арцишевского (в составе 415 человек при восьми орудиях и трех пулеметах) должен был действовать в окрестностях поселка Корсаковский. Отряду штабс-капитана Грото-Слепиковского (190 человек и один пулемет) назначен был район от села Чеписаны до озера Тунайчи;
отряду капитана Полуботко (160 человек) – окрестности села Севастьяновка, отряду штабс-капитана Даирского – район села Петропавловское, а отряду капитана Быкова – район Найбучи.

Всем партизанским отрядам были точно указаны районы действий, для них в тайге были заранее заложены склады с продуктами и боеприпасами – это говорит о вполне серьезном подходе к подготовке партизанской войны. В то же время, как показали дальнейшие события, ни тщательно разработанный план, ни серьезная материальная подготовка базирования не смогли превратить действия отдельных войсковых отрядов в массовое партизанское движение.

23 июня 1905 года японская эскадра в составе пятидесяти трех судов направилась к мысу Анила. Известие об этом было немедленно послано во все армейские партизанские отряды. 7 июля в 9 часов утра началась высадка японского десанта на восточном берегу залива Анива между селами Мерея и Савина Падь.
Около трех часов дня возле мыса Эндума показался японский отряд миноносцев из четырех единиц.

Береговая батарея лейтенанта Максимова вступила с ними в бой, в ответ японцы беглым огнем сумели зажечь несколько зданий в Корсаковском. Через пятнадцать минут появился еще один отряд миноносцев из семи кораблей, который вступил в перестрелку с русской береговой батареей. Командир батареи Максимов приказал сосредоточить огонь на одном миноносце, в результате чего тот был вынужден уйти в море.
В конце концов все японские корабли отошли в море, но обстрел берега продолжили. В результате этой артиллерийской дуэли орудия батареи были серьезно повреждены, поэтому лейтенант Максимов, выполняя приказ Арцишевского, сжег погреба со снарядами, взорвал орудия и двинулся к русским позициям в районе Соловьевки, сжигая по пути все плавсредства. Вскоре туда же отошел и весь партизанский отряд, оставив возле поселка Корсаковский небольшой конный отряд Беккаревича для наблюдения за японцами.

Рано утром 25 июня эти конные разведчики сообщили, что поселок заняли японцы, а уже к половине восьмого утра два вражеских контрминоносца вошли в бухту Лососей и стали обстреливать позиции возле Соловьевки с фланга и с тыла. Это заставило отряд Арцишевского оставить свои позиции и отойти к Хомутовке.
Арцишевский опасался окружения, поэтому продолжал отступать к селу Дальнее, в глубь острова, приказав кавалеристам Беккаревича вернуться в поселок Корсаковский и напасть на японцев. Беккаревич выяснил, что два вражеских полка вышли из Корсаковского и двинулись в северном направлении. Примерно в то же время японцы прислали письмо с предложением сдаться, но ответа от Арцишевского не получили.

К 11 июля отряд занял позицию у села Дальнее и попытался оказать противнику сопротивление, но японцы обошли его с флангов, и, чтобы избежать окружения, Арцишевский отступил к реке Муравченка. Все тяжелое оружие – орудия и пулеметы – пришлось привести в негодность, поскольку боеприпасы все равно кончились. Полурота, оставленная для прикрытия отхода, была рассеяна, а остатки ее захвачены в плен. Японцы прижали отряд к реке и подвергли непрерывному обстрелу. Наконец 14 июля командир отряда Арцишевский начал переговоры о капитуляции, а через два дня весь этот партизанский отряд в сто тридцать пять человек сдался в плен.
Отряд под командой Грото-Слепиковского продержался немного дольше. Когда японская эскадра, направлявшаяся к Корсаковскому, прошла мимо села Чеписаны, где находился отряд, его командир, опасаясь быть отрезанным от своих баз, отошел в тайгу. Здесь, в районе озера Тунайчи, партизаны пробыли до 15 июля. После этого отряд переправился на лодках к своему первому складу. При этом русские партизаны попутно вели разведку и небольшие бои с японцами.
Перед рассветом 2 августа японский отряд в четыреста человек выдвинулся к русским укреплениям. Началась интенсивная перестрелка, в результате которой японцы были вынуждены отступить. Грото-Слепиковский послал разведку в село Дубки, чтобы связаться с отрядом Быкова и выйти на соединение с ним. Но разведка наткнулась на засаду, и связь установлена так и не была.
Рано утром 10 августа большой отряд японцев при поддержке артиллерийской батареи атаковал партизан. Обстрел продолжался больше двух часов, во время него Грото-Слепиковский погиб. После этого отряд, оставшийся без командования, сдался в плен. Возглавлявший находившийся в районе села Севастьяновка партизанский отряд капитан Полуботко увидел, что недалеко от него японцы сосредоточили значительные силы, а сильнопересеченная местность в случае чего будет мешать его маневрам. Поэтому он решил идти на соединение с отрядом Арцишевского. Сначала партизаны двинулись к селу Христофоровка, но затем, узнав, что село уже занято японцами, повернули на Владимировку.

Ночью в отряде неожиданно началась паника, часть солдат при этом просто убежала в тайгу. На следующий день отряд подошел к Владимировке, но и это село тоже оказалось уже занятым противником. Тогда командир отряда потерял самообладание: он приказал солдатам составить винтовки в козлы и объявил о своем решении сдаться японцам. Часть солдат сдаваться отказалась и потребовала двигаться на соединение с отрядом Арцишевского. Однако капитан заявил, что у него болят ноги и поэтому идти дальше он не в состоянии. Пока шли эти разговоры, японцы тихо окружили стоянку. Тогда некоторые солдаты, захватив свои винтовки, ушли в тайгу, а остальные во главе с Полуботко сдались врагу. Явное малодушие командира привело к провалу плана действий и позорной капитуляции.
Не смог добиться каких-либо боевых успехов и отряд Даирского. Сначала партизаны двигались на лодках по реке Лютога в сторону села Маука, потом захватили две японские рыболовецкие шхуны и вдоль побережья поплыли к селу Корсунай. Примерно через полсотни километров их заметил вражеский крейсер, который немедленно открыл огонь. Уйдя из-под огня, шхуны вошли в устье небольшой речки, где партизаны их бросили и скрылись в высокой траве. Японцы высадили на берег десант, но партизаны не стали вступать в бой.

Штабс-капитан Даирский оставил на берегу взвод для наблюдения за действиями противника, а сам повел отряд вверх по реке. Через четыре дня пути партизаны наткнулись на преграждавшую путь отвесную скалу и, поскольку обойти ее не представлялось возможным, вернулись назад. Но к тому времени на побережье был уже высажен большой японский десант. Тогда Даирский повернул к востоку, пересек горный хребет и вошел в долину реки Найба. Здесь партизаны встретили охотников, от которых узнали, что отряд Быкова ушел на север. Поняв, что соединиться с другими отрядами скорее всего не получится, Даирский двинулся вниз по реке. 30 августа отряд неожиданно столкнулся в тайге с японцами. В завязавшемся бою отряд был окружен и полностью уничтожен.


ДОЛЬШЕ всех на Южном Сахалине продержался партизанский отряд капитана Быкова. Узнав, что возле Корсаковского японцы высадили десант, Быков повел свой отряд к селу Отрадна, где к нему присоединились полсотни бойцов из отряда Полуботко, которые не захотели вместе с ним сдаваться в плен. Узнав от местных жителей о том, что на село Галкино-Врасское движется вражеский конный отряд, Быков недалеко от села Романовское устроил засаду. После интенсивной перестрелки японцы с потерями отошли. Вскоре от генерала Ляпунова пришло известие, что с Северного Сахалина двигается подкрепление для отряда. Быков повел свой отряд на соединение с ними, но в устье реки Отосан партизаны неожиданно столкнулись с большими силами японцев. После скоротечного боя, где противник потерял около взвода солдат, отряд Быкова дошел до села Сирароко. Здесь партизан ожидала горькая весть о том, что остальных четырех отрядов больше не существует. Продолжать борьбу в одиночку было бессмысленно, поэтому Быков принял единственно правильное решение: повел партизан на Николаевск. Отряд Быкова оказался единственным из пяти, не уничтоженным и не сдавшимся врагу.

На Северном Сахалине тоже решили вести оборонительные действия партизанскими способами: отступать в глубь острова, не вступая в серьезные бои и разворачивая борьбу в тылу противника. Войскам Северного Сахалина было приказано оказывать сопротивление японскому десанту, который высадился на побережье между селом Арково и поселком Дуэ, а затем, по мере отступления главных сил к селу Онор, выделять на фланги небольшие партизанские отряды.
Вся оборона побережья была разделена на три участка: Арковский (правофланговый), Александровский (центральный) и Дуйский (левофланговый). Соответственно, все немногочисленные войска Северного Сахалина тоже были разделены на три отряда, и каждому была поставлена своя боевая задача. Так, Арковский отряд под командой полковника Болдырева (четыре роты, две дружины, четыре пушки и пятнадцать сабель) должен был оборонять Арковский береговой участок, а в случае высадки японского десанта – постараться задержать противника, отступая к селу Дербинское через Камышевый перевал. При этом отряд не должен был вступать в серьезный бой с противником.

Дуйский отряд подполковника Домницкого был по своей численности таким же, как и Арковский, но не имел артиллерии и располагал только двумя пулеметами. Соответственно, и боевая задача этого отряда была такой же, только отступать он был должен к селу Рыковскому через Пиленский и Верблюжий перевалы.
Наконец, самым многочисленным и тяжеловооруженным был Александровский отряд под командованием полковника Тарасенко. Он имел восемь рот, четыре дружины, тридцать сабель, четыре пушки, шесть пулеметов. Этот отряд должен был оборонять Александровский береговой участок. Общее командование всеми отрядами осуществлял генерал-лейтенант Ляпунов.
Как только начались боевые действия на Южном Сахалине, Ляпунов получил приказ от главнокомандующего об отступлении на север. Практически все отряды капитулировали, даже не попытавшись объединить свои силы с партизанскими отрядами Южного Сахалина.
И все же справедливости ради нужно сказать, что здесь дольше всех и довольно-таки успешно сражалась вторая дружина Александровского отряда под командованием капитана Филимонова. Этот офицер прибыл на Сахалин из Маньчжурской армии специально для командования партизанскими отрядами.
24 июля Филимонов получил предписание Ляпунова произвести маршрутную съемку на значительной территории, включавшей и тыл японских войск. Посчитав, что положение немногочисленной дружины в тылу врага опасно, капитан отвел своих людей севернее, к казенной рыбалке. Здесь дружинники погрузили значительное количество продовольствия в лодки и переправили его вниз по реке.
В это время партизанам стало известно, что несколько русских чиновников добровольно передали японцам склады продовольствия, находившиеся в деревне Усково. Тогда дружинники организовали налет на эти склады и сожгли их.

Однако к этому моменту четвертая дружина отряда уже оказалась в плену, от них японцы узнали о местоположении партии Филимонова. Пришлось менять место базирования: партизаны погрузили припасы в лодки и поплыли вниз по реке Тымь, но по дороге узнали о том, что их дружину преследует большой отряд противника. Тогда Филимонов принял решение устроить засаду – лодки с грузом отправились дольше по реке, а бойцы заняли позицию на левом берегу. Когда японский отряд на лодках приблизился и стал высаживаться на берег, партизаны открыли огонь. Однако японцы оказались опытными солдатами и с ходу вступили в бой. В результате уйти сумели только сам Филимонов и два десятка его людей, остальные попали в плен.


КАК МЫ ВИДИМ, при попытке организовать систематическое ведение партизанских действий в ходе русско-японской войны было допущено слишком много организационных и тактических ошибок. По плану Ляпунова партизанские отряды должны были не только действовать во вражеском тылу, но и прикрывать отступающую армию, а это давало противнику возможность обнаруживать отряды, заставляло партизан ввязываться в бессмысленные и выматывающие их стычки и откровенно мешало выполнению специальных заданий.
Большим недостатком нужно также считать отсутствие надежных баз снабжения для выделенных партизанских отрядов. Непомерно большая численность отрядов мешала их маневренности и боеспособности в целом.
Наконец, многие командиры партизанских отрядов, особенно крупных, были просто неспособны организовать и вести активную борьбу в тылу противника, а в ряде случаев они и вовсе не желали воевать.